Если среднее образование, по мнению президента Almaty Management University Асылбека Кожахметова, все еще работает по советской модели, которая с каждым годом теряет свою эффективность, то в высшем образовании дела обстоят по другому.
О проблемах высшего образования читайте во второй части интервью (первое см. по ссылке).
– Асылбек Базарбаевич, несколько лет назад считалось, что вузов в Казахстане слишком много. После «госпрополки» их число сократилось наполовину, но есть мнение, что все равно много. Как думаете, нужно очередное сокращение или рынок сам отрегулирует?
– Мнение, что вузов и студентов слишком много, навязанное, а мнение, что люди, которые получили высшее образование, оказываются не у дел, – ничем не обосновано. В Казахстане вузов и студентов немного по мировым стандартам. Мы хорошие середнячки.
Когда сравнивают количество студентов вузов у нас с другими странами, то почему-то берут Европу и США. Однако Казахстан нельзя соизмерять с теми государствами, в которых установилось оптимальное для рыночной экономики количество вузов. Потому что мы emerging country – развивающаяся страна. То есть нам свойственно экспериментировать, пробовать разные формы.
По идее, постепенно рыночная экономика установит нужное ей количество вузов. Но на основе конкуренции. Когда же принимается постановление правительства и в приказном порядке решается вопрос о количестве вузов, то всегда есть вероятность ошибки. Например, я не могу сказать, что государство имеет полноценную информацию о качестве того или иного вуза. Нет качественной статистики. В итоге закрывают не те вузы, что похуже, а те, что менее защищены.
Я не слышал, чтобы закрыли какой-либо государственный вуз из-за плохого качества обучения. Закрывают в первую очередь частные вузы. Хотя, на мой взгляд, делить высшие учебные заведения нужно не на частные и государственные, а на хорошие и плохие.
– Как же объективно определить качественный уровень вуза?
– Хороший университет или плохой – решает рынок. Нужно создать такие правила игры, которые заставляли бы вузы становится сильными, иначе – умрут. Так, с помощью рыночных механизмов можно будет постепенно добиться улучшения качества образования в Казахстане.
Ведь в экономике власти Казахстана ориентируются на общепринятые в развитых странах рыночные методы. А в образовании нет. Хотя правила игры и в этой системе должны быть рыночными. Методы определения, хороший вуз или плохой, должны быть прозрачными, чтобы коррупция или непотизм не стали основными инструментами решения этого вопроса.
– А как можно «посчитать», много вузов в стране или мало?
– Часто говорят: в нормальных странах на один миллион населения приходится один вуз. Во-первых, это в развитых странах, а не в развивающихся. Во-вторых, да – университет один, но вузов – высших учебных заведений – на миллион человек десятки, сотни. Например, во Франции 60 миллионов населения и 60 вузов. Но там еще порядка тысячи так называемых высших школ. Если это учитывать, то наши 120 вузов на 17 миллионов — не много.
Когда государство говорит о том, что на рынке слишком много людей с высшим образованием, для которых нет работы, это признание бессилия. Проще сократить количество вузов и студентов, чем изменить структуру экономики, которая должна создавать рабочие места именно для образованных людей. Новый век требует изменить структуру казахстанской экономики с сырьевой на инновационную, тогда появятся рабочие места для людей с высшим образованием.
Профессор Стэнфордского университета Генри Ицкович написал теорию тройной спирали. Он говорит, что для инновационной экономики необходима тройная ДНК: университеты, государство, бизнес. И именно в этом порядке. То есть приоритетом для инновационной экономики являются университеты. В Казахстане, к сожалению, до последних лет государство работало с бизнесом по созданию инновационной экономики, а университеты играли подчиненную, второстепенную роль. И пока они не выйдут из тени, не станут центром, мы не сможем сделать серьезного продвижения в сторону инновационной экономики.
– А что такое, по-Вашему, инновационная экономика?
– Это когда не вы покупаете патент или инновационный товар в какой-то другой стране, чтобы потом его производить в своей стране, а у вас его покупают. То есть инновационная экономика это способность вуза, предприятия, экономики города самостоятельно производить высокоинтеллектуальный продукт, который будет востребован на рынке. За год ее не построишь, но в Казахстане индустриально-инновационная программа работает уже больше пяти лет, и к ее завершению в 2020 году хотелось бы получить какие-то ощутимые результаты…
– Министерство образования и науки что-нибудь делает в этом направлении?
– Да, сейчас есть программа «10 вузов, 10 колледжей». Но опять же есть вопросы о принципах отбора, потому что задействованы в ней оказались только госвузы, хотя обычно в инновационную сферу идут так называемые agile- верткие, шустрые, а это точно не про государственные университеты. Верткие – не обязательно частные вузы, но меньшего размера, чем госуниверситеты, и более ориентированные на продажу своей продукции. Впрочем, сказать, что у нас наука повернулась к инновационной экономике, я не могу. Ученых много и разного качества, есть хорошие. Но коммерциализации научных исследований не произошло, а без нее мы с места не сдвинемся.
– Сейчас проходит очередная реформа в образовании, в том числе вводится выборность ректоров и создаются наблюдательные советы. Это поможет высшей школе или превратится в очередную игру в реформирование?
– Совет наблюдателей, совет попечителей – это нормальный современный инструмент управления таким большим предприятием, как университет. Основная роль наблюдательных советов – взять власть в свои руки. Сейчас же, особенно в госвузах, вся власть у министерства образования. Но оно не может, управляя из Астаны, повлиять на качество и развитие университета в Атырау или Актау. Это должна делать местная власть.
В любом университете США уровня штата председатель его совета всегда губернатор. Да, наверное, у него не хватит времени заниматься проблемами вуза, но ими точно будет заниматься его заместитель или специальный отдел, и в любом случае – местная власть, а не центр.
Если мы хотим, чтобы университет занимался не столько производством студентов, сколько помогал создавать новую инновационную экономику, то влиять на вуз должна местная исполнительная власть. Например, аким или его заместитель должны сидеть в совете попечителей и говорить: «Ваши специальности в нашем регионе не нужны, нам нужны вот эти. Если вы их создадите, то мы знаем, что, согласно стратегическому плану развития Алматы, через пять лет у нас откроются такие-то заводы, новые кластеры, нам понадобятся специалисты».
Подготовка конкретных специалистов не должна вестись для всего Казахстана: выпускники алматинских вузов вряд ли поедут работать, например, в Актау. При этом национальные лидирующие университеты будут работать на всю страну, а международные, будут, возможно, работать на заграницу. По крайней мере мы себе такие задачи ставим. У нас сейчас цель – войти в 200 лучших предпринимательских университетов. Сейчас мы 247-е. В миссии нашего университета сказано, что мы готовим кадры для динамично развивающегося общества и глобальной инновационной экономики. Не экономики Казахстана, а глобальной. Мы не говорим, что готовим кадры для Европы и США, мы готовим кадры для Центральной Европы и Азии, а местные университеты должны работать на местную экономику.
В Казахстане сегодня действует устаревшая структура управления образованием – из центра. А в рыночной экономике немного иначе – из местного органа власти. В итоге у нас министерство в Астане – далеко, а в акиматах нет отделов, которые бы занимались университетами. Управление образования при местных органах власти управляет средним образованием на подведомственной ему территории.
С госвузами проще – в структуре их собственности есть госпакеты, которыми управляет Министерство образования. Оно может передать их в управление областным акиматам, хотя и не делает этого. По-видимому, боится потерять влияние. С другой стороны, и областные акиматы не рвутся взять вузы на себя, опасаясь, что потом с них будут спрашивать за эффективность. Поэтому нужна административная реформа в области управления вузами. А ее первый шаг – создание наблюдательных советов.
– Выборность ректора входит в эту реформу?
– Когда говорят о выборности ректора, то обычно подразумевают, что его выбирать будет коллектив вуза. Но в Казахстане решили, что попечительский совет. Кое-где прошли выборы, когда совету попечителей представляли 3-5-7 кандидатур, и он из них выбирал ректора. При этом в попечительских советах главные люди – это чиновники из министерства образования.
Поэтому я думаю, что, возможно, выборность в вузах нужно начинать с выборов деканов коллективом, потому что деканы, которые не выбраны, а назначены руководством, не смогут свободно выбирать ректора. А вот независимым от ректора деканам факультетов уже под силу будет выбрать хорошего независимого ректора. Кроме того, при таком подходе власть в вузе будет структурированной, а не сосредоточенной, как сейчас, на одном человеке – ректоре. У него неимоверная власть, соответственно, много и ошибок, потому что невозможно создать эффективную оптимизированную систему управления, когда все сжато в центре.
Если мне скажут, что наблюдательные советы – первый этап реформы, то, наверное, можно с этим согласиться. Но тогда встает вопрос: а как формируется наблюдательный совет? В нашем университете большая часть это представители бизнеса, но при этом мы оставили одно место для представителя Министерства образования и одно – для представителя акимата.
Я предложил акиму Алматы возглавить совет попечителей, потому что у нашего совета попечителей реальная власть. За ним пять функций: назначение ректора, снятие ректора, принятие отчета за год и утверждение плана на один год, утверждение стратегического плана. Если бы совет возглавил аким, это было бы очень эффективно.
– Вы говорите о самостоятельности вузов, а сами просите акима возглавить совет. Где логика?
– Если мы создаем попечительские советы, значит, хотим передать управление в близкий орган. Нельзя создавать наблюдательный совет и оставлять полномочия управления вузом в Астане. Или дайте уж тогда автономию вузам. Не только 9 национальным университетам, а 20-30 лучшим. Худшие умрут, средние будут рваться в автономные, автономные – в международные. Это была бы нормальная модель конкурентоспособности. Но ее нет, и поэтому ничто не побуждает вузы двигаться вперед.
В Казахстане сейчас вся конкуренция между вузами сводится к борьбе за государственный ресурс: кто больше получит денег из центра. А когда университет получает госденьги, ему не важно, какое качество образования он дает, какие студенты пришли к нему учиться, попадут ли они потом на предприятия. Ему важны лишь хорошие отношения с центром. Поэтому при такой системе управления вузами нет смысла жаловаться на плохое качество образования – оно в наших условиях не может быть другим.
– Насколько казахстанская высшая школа конкурентоспособна по сравнению с российской, не говоря уже про американскую, английскую или немецкую. Соответствует ли она нуждам экономического и социального развития страны?
– Конкурентоспособность высшего образования в Казахстане зависит от каждого университета. Нет понятия конкурентоспособности общей системы, когда каждый вуз слабый. Сильные вузы это сильное высшее образование.
Если говорить о моделях высшего образования, то Россия нас обогнала. У них есть специальные программы, и управление системой образования – проектное, а не административное, как у нас. Каждый вуз может подать документы на конкурс и выиграть – кто 10 проектов, кто 2-3 или вообще ничего. Соответственно, те, кто выиграл 10, скакнут дальше в развитии.
Эта модель конкурентоспособности показала хорошие результаты. Самый значительный проект в России называется «Пять – Сто». В нем ставится задача, что к 2020 году пять российских вузов должны попасть в сто лучших университетов мира. И предложено такое ее решение: дать 15-20 университетам деньги на улучшение своего положения в международном рейтинге. Определили вузы, дали им финансирование, через три года те, кто плохо работал, ушли из программы, и осталось 15. Еще три года пройдет – останется 10, потом 5 – те, кто в течение десяти лет непрерывно получал финансирование больше, чем обычные вузы, и за счет этого и хорошей работы смог совершить рывок вперед.
В Казахстане, к сожалению, подход иной – хотят получить «Мерседес» по цене «Запорожца». Говорят, что у нас плохое качество вузов по сравнению с европейскими. Но ведь и финансирование казахстанских высших учебных заведений в разы меньше. Нет увеличения финансирования образования в процентном соотношении к ВВП. В Европе в среднем 7% ВВП идет на нужны образования. Идет в гору экономика – идут в гору университеты. А в Казахстане 3,5% ВВП идет на нужды образования. Как мы сможем догнать Европу?
– Значит, мы должны тратить 10% ВВП?
– Абсолютно верно. Но правительство Казахстана вместо того, чтобы искать пути, пытается валовым подходом за небольшие деньги добиться качества образования. Не получится!
Соответствовать нуждам экономики – очень важно. Региональный университет должен работать на региональную экономику. Тогда будет сближаться расстояние между экономикой, бизнесом и университетами, и появится дополнительное финансирование. Пока же предприниматели в воздух кричат: «В Казахстане не хватает хорошего образования! Нам нужно другое!». А зачем кричать? Надо просто постучаться в региональный университет и сказать, какие специалисты нужны. Вузы пойдут навстречу. Если нет преподавателей, пригласят из Астаны или Алматы.
Помогите деньгами — и вузы все сделают: и содержание курса изменят, и методику обучения, и лаборатории откроют для нужд конкретного завода. Но синергии между бизнесом и вузами в Казахстане не происходит. Есть лишь единичные случаи, а нужен тренд, без которого мы не сможем быть университетами, готовящими реальных предпринимателей.
– Что такое предпринимательские университеты?
– Они учат предпринимательскому мышлению, то есть на выходе порядка 7-8% выпускников открывают свой бизнес. Мы хотим, чтобы больше наших выпускников шли в бизнес. Речь не идет о 100 процентах, потому что не каждый может быть предпринимателем. Но в то же время сейчас в Казахстане 30 процентов экономики это МСБ, поэтому мы планируем выйти на 50 процентов, хотим, чтобы половина наших выпускников состоялась в качестве предпринимателей.
В настоящее время проходит большая приватизация предприятий «Самрук-Казыны» – около 500 предприятий передаются в частные руки. То есть все больше и больше будет в Казахстане небольших предприятий, которым нужны будут руководители – выпускники предпринимательских вузов. Их трудно воспитать вне системы образования, это эффективнее делать в университетах, где налажен учебный процесс, работают лаборатории, бизнес-инкубаторы, креатив-зоны и так далее.
В Казахстане уже создана Ассоциация предпринимательских вузов, президент которой – ректор нашего университета. И ERG (Eurasian Resources Group) создала проект по преобразованию региональных вузов в предпринимательские, которые станут на шаг ближе в содержании образования к потребностям инновационной экономики.
Безусловно, для начала нам нужны профессора, которые преподают по-другому, потом – студенты, затем – совсем иная инфраструктура университета, обеспечивающая другой тип образования. Например, проектное управление должно преподаваться в любом вузе – творческом, математическом и тем более в техническом, а не только в экономическом или бизнес-университете, потому что инновационная экономика – это прежде всего проектная экономика.
– Руководством Казахстана была озвучена идея трехъязычия. Насколько она вообще реализуема на уровне высшей школы?
– Я сторонник этой идеи с 2001 года. Побывал в то время в Тунисе и обнаружил, что там есть арабский, французский и местный языки. На арабском все, что связано с религией, – это мусульманская страна. Все, что связано с современными предметами, – французский, так как Тунис был колонией Франции. Но до 5-7 лет дети учатся только на национальном языке. Я считаю, это разумно: до 7 лет – один язык, до 12 – второй и до 17 – третий язык.
В нашем вузе мы практикуем трехъязычие. У нас открыты три отделения: казахское, русское, английское. И 40 штатных преподавателей говорят на английском. Это 25% от общего числа. Если выпускники, заканчивая школу, будут говорить на трех языках, то исчезнет проблема, на каком языке говорить, писать. Поэтому введение трехъязычия – правильная политика.
Но беда в том, что хорошую идею у нас превратили в кампанейщину. Срочно за год переподготовить, скажем, 1000 преподавателей! Как можно за год выучить язык? Программу необходимо внедрять постепенно, и она должна быть обеспечена ресурсами. Обучение языкам требует системности, не достаточно просто провести курсы, поэтому к программе уже есть нарекания, и результат, думаю, будет не таким, как планировали.
Три языка в Казахстане должен знать каждый цивилизованный человек. А я вообще выступаю за изучение пяти языков – еще можно добавить китайский или арабский, но в школе, потому что детям нет разницы три или пять языков изучать.
У нас много абитуриентов уезжают в Китай на учебу. Еще больше уезжают в Россию, особенно из приграничных областей. Нужна ясная, мощная и недвусмысленная государственная политика, чтобы прекратить утечку мозгов из Казахстана.
– Ваш вуз активно сотрудничает с иностранными университетами, в том числе имеет совместные программы. Как за рубежом оценивают казахстанское высшее образование?
– Во-первых, все рекомендуют использовать кредитную технологию. Это означает, что студент сам выбирает предметы, которые хочет изучить. Например, за рубежом в вузе предлагают 120 курсов, из которых нужно выбрать минимум 40. Выбрав предмет, студент имеет право выбрать преподавателя. На один и тот же предмет – 3-5 преподавателей.
Как выбирают? Смотрят содержание курса, спрашивают мнение о преподавателе у тех, кто уже учится или учился, и идут к лучшему. То есть дополнительная оценка качества образования идет через студентов. Если выясняется, что преподавателя никто не выбрал, он останется без работы. Студенты не дураки, основная масса из них заботится о качестве своего образования.
Во-вторых, нужна автономия вузов. Почему? Госстандарты не могут быть гибкими, а мы вынуждены работать по ним. Например, вуз хочет ввести новый предмет, но не может – его нет в реестре специальностей. Мы в этом году открыли специальности Big Data и Business Analytics. Но их нет в реестре! Нам предоставили возможность обучать студентов в виде эксперимента.
В целом сказать, что я хорошо оцениваю казахстанское высшее образование, не могу. Мы не заняли никаких мест в мировых рейтингах – нас там просто нет. Возможно, есть отдельные продвинутые специальности в вузах, но не сами вузы.
– Государственные образовательные гранты получают только около половины студентов, остальные обходятся своими средствами. Такое положение нормально или его нужно менять?
– На самом деле стоимость обучения в наших вузах очень низкая, поэтому высшего качества мы получить не можем. Необходимо дофинансирование системы со стороны государства и бизнеса.
На Западе много денег идет от эндаумент-фондов (целевой фонд, созданный за счет пожертвований и предназначенный для использования в некоммерческих целях, как правило, для финансирования организаций образования, медицины, культуры – ред.). Но в Казахстане в силу объективных обстоятельств они не прижились. Чтобы появились фонды пожертвований бывших выпускников: первое — они должны закончить вуз, второе — через 20-25 лет стать успешными, богатыми, третье — к ним должно прийти понимание, что нужно помочь своему университету. У нас нет выпускников, которые закончили бы вуз 25 лет назад, я имею в виду успешных и богатых. Но, надеюсь, лет через двадцать эндаумент-фонды к нам придут. Крупные предприятия иногда дают стипендии. Но можно было бы ожидать большего.
Поэтому цену на обучение нужно повышать. То есть, чтобы повысить качество образования в казахстанских вузах, нужно увеличить стоимость обучения, и другого пути нет. Но не просто увеличить – нам нужны советы попечителей, которые будут следить, как тратятся деньги. Нужна автономия, чтобы мы могли открыть специальности, которые интересны студентам, бизнесу, экономике. Необходимо внедрение новых образовательных технологий… Все взаимосвязано в этой системе.
К сожалению, каждый новый министр образования выдвигает какую-нибудь одну идею, и под нее подстраивают то, что существует. А системного подхода нет, поэтому нет и системных результатов. Есть у отдельных вузов успешные проекты, потому что всегда есть талантливые ученики, студенты, которые и в плохом вузе добьются хороших результатов, и есть университеты, которые по отдельным специальностям могут сделать прорыв. Другими словами, Казахстану необходимо другое управление вузами и в целом другая экономика, требующая хорошо образованных выпускников вузов.
– Проблема трудоустройства выпускников в Казахстане у всех на языке. Но в чем ее корни?
– Трудоустройство выпускников — одна из традиционно обсуждаемых «болячек». Обычно говорят о том, что студент заканчивают вуз по одной специальности, а потом не может найти работу и идет работать по совсем другой. Но я считаю, что это абсолютно нормально для рыночной экономики. Особенно для развивающейся. У нас одни предприятия закрываются, возникают новые. Экономика очень подвижная, потому что страна развивающаяся. Требовать, чтобы были устойчивые специальности, начиная от бакалавриата, неправильно.
И требовать, чтобы 100% выпускников трудоустроились, тоже неправильно. Во-первых, часть должна пойти учиться дальше, в магистратуру. Из магистратуры часть должна пойти на PhD (докторантура – ред.). Часть пойдет в армию, часть — в декретные отпуска. И если потом выяснится, что у выпускницы вуза появились на свет три-четыре-пять детей, и в ближайшие 10-15 лет она работать по профессии не будет, то в этом нет ничего плохого. Это классно для страны. Мать, имеющая высшее образование, поставит более высокие цели ребенку. Да, это отложенный эффект, но зато системный, базовый, который нужен нашей стране.
Когда Министерство образования ругает вузы за то, что они не трудоустроили выпускников, хочется спросить: а что сделали вы? От вас требуется прогноз потребности в кадрах. Госслужба была и будет. Медики и учителя — были и будут. Потребности по этим специальностям можно спрогнозировать на пять лет. У нас есть «Самрук-Казына», у нас имеются громадные предприятия, которые и через пять лет будут. Павлодарский нефтехимический завод и сейчас нуждается в кадрах, и через пять лет будет нуждаться. Поэтому министерство могло бы распределять выпускников, особенно госвузов. Но ведь оно вообще отказалось от прогнозирования научным методом!
Какие-то гранты идут, но «от достигнутого». То есть чиновники смотрят на дорогу через зеркало заднего вида: в прошлом году было так, оказалось неправильно, давайте теперь так. А где прогноз на будущие пять лет? Да, он тоже дает не стопроцентное попадание, но и 80-90 процентов уже неплохо.
Соглашусь, что трудно спрогнозировать потребности в малом и среднем бизнесе. Но здесь как раз должна проявляться профессиональная компетентность университетов — в понимании, какого рода специалисты нужны будут МСБ через четыре года.
Чем хорошо обучать будущих предпринимателей? Они уже в университете попробуют создать свой бизнес. И уже на выходе из университета они будут более заматерелыми, более опытными в предпринимательстве, и в будущем у них будет меньше ошибок.
Предпринимательство как образ мышления необходимо нашей стране. Это люди, которые не боятся рисковать, спокойно относятся к провалу, не успех — это нормально для инновационной экономики. Но тогда нужно отношение к этим людям соответствующее, экономическая подпорка от МОН, Миннацэкономики, Министерства инвестиций и развития, от региональных акиматов. Чиновникам необходимо понимать сложность проблемы трудоустройства выпускников и пытаться решить ее вместе с вузами системными мерами. Да, возможно, вузы тоже виноваты – окопались за оградами и не пускают туда свежий ветер. Но сваливать всю вину на них за провалы в образовании — неправильно.
Продолжение следует
Айдархан
Г-н Асылбек Кожахметов один из немногих руководителей (или владельцев) частных вузов Казахстана, который лично глубоко вовлечен в процесс подготовки современных высококвалифицированных кадров. Поэтому многие предложения, освещенные в интервью, выстраданы им и вполне обоснованы. Вместе с тем есть и ряд его предложений в интервью, с которыми можно поспорить. Например, главной целью кредитной технологий является обучение студентов самостоятельно получить знания в быстро меняющемся в технологическом отношении мире, а не просто возможность ими самим выбирать все предметы. Более того, во многих, если не почти во всех, областях знания есть перечень дисциплин (они составляют порядка 65-85% от общего объема), которые студенты обязаны изучать, при том в строго определенной последовательности. Например, если студент собирается стать инженером, он должен изучить математику в определенном объеме и порядке, физику, механику, информационные технологий и т.д. и т.п. Такая же ситуация в науках, я думаю, и в медицине. Что касается спора о количестве вузов в Казахстане, фактическим результатом четырех-пятикратного его увеличения в течение нескольких лет (практически мгновенного) посредством дробления или создания новых вузов за счет преподавателей старых вузов, стал опускание ниже критического минимума количества творческих, креативных ученых-преподавателей в каждом из них. Не случайно пятимиллионный Сингапур дает около 7% мировой инновации (после США, ЕС и Японии, опережая Китай (3%), Россию (0.5%) и имея всего четыре университета. За то каких – первые два место в Азии твердо занимают именно Сингапурские университеты. Это, с одной стороны, показывает роль университетов в экономике, тогда как в Казахстане все экономические программы никак не связаны с университетами. И наука финансируется остаточным образом, что наглядно видно из доли ВВП, выделяемых на науку. С другой стороны, в этих четырех вузах сконцентрированы самые лучшие интеллектуалы страны-города, которые и обеспечивают технологические достижения Сингапура. Мне кажется, также сильно преувеличены надежды, связанные с Наблюдательными или Попечительскими советами. Они уже сегодня есть во всех национальных университетах (появились 5-7 лет тому назад), но от этого ровным счетом ничего не изменилось в них. Похоже, что это обусловлено с положением ректоров этих университетов, с тем, что они назначаются на самом верху и поэтому мало перед кем отчитываются. Да, возможно, выборность сначала деканов, потом ректоров, изменит ситуацию, но не факт. Может быть, перераспределить власть внутри вуза с тем, чтобы факультеты имели большую самостоятельность, вплоть до определенной финансовой. Например, распоряжаясь некоторой частью университетского бюджета факультеты самостоятельно проводят набор кадров, приглашают лучших профессоров, финансируют некоторые исследования т.д. В любом случае очень интересный и полезный разговор и постоянная поддержка такой площадки была бы полезна для общества.