Вина за несвоевременный переход на свободно плавающий обменный курс национальной валюты и долларизацию экономики лежит на Национальном банке РК и Кайрате Келимбетове. Такой вывод можно сделать из завуалированных оценок авторов «Отчета по финансовой стабильности за 2015-2017 годы».
Мы продолжаем комментировать презентованный 22 мая 2018 года председателем Национального банка РК Данияром Акишевым «Отчет по финансовой стабильности за 2015-2017 годы».
С точки зрения умолчаний весьма интересен раздел «II. Денежно-кредитная политика и денежный рынок», в частности описание «периода накопления дисбалансов и защиты обменного курса».
Процитируем самые интересные абзацы из него (здесь и далее выделения сделаны нами):
«В трехлетнем отчетном периоде выделяются три режима ДКП и условий на рынке: период накопления дисбалансов и защиты обменного курса, период перехода на гибкий обменный курс и период стабилизации в условиях гибкого обменного курса.
С падением цен на нефть и ослаблением рубля в конце 2014 года резко усилилось давление фундаментальных факторов на обменный курс тенге. В течение первой половины 2015 года Национальный Банк защищал обменный курс тенге. В результате, значительно выросла и без того высокая волатильность и непредсказуемость процентных ставок.
Во второй половине 2015 года Национальный Банк отказался от управляемого курса и приступил к развитию институтов и инструментов управления ликвидностью и процентными ставками».
По логике аналитики Национального банка РК, выделив три периода режима ДКП и условий на рынке, обязаны были объяснить, почему регулятор переходил от одного режима к другому, и сделать выводы - было ли это сделано своевременно, а если нет, то почему и кто несет за это ответственность. Увы, эти вопросы в Отчете обойдены, по какой причине - мы уже объяснили в первой публикации нашей серии.
Тем не менее, необходимость пусть и ограниченного, но осмысления весьма важного для новейшей истории трехлетнего периода, привела к тому, что Национальный банк РК, вольно или невольно, сам себя высек. Ниже приведем соответствующие цитаты из документа.
«Глубокое ухудшение условий торговли и ослабление рубля в 2014 году снизили долларовые доходы экономики и бюджета почти наполовину, ухудшили платежный баланс, привели к потере конкурентоспособности отечественных производителей. Тенге, обменный курс которого оставался зафиксированным, усилился в реальном выражении. Возникшие дисбалансы требовали оперативной и кардинальной переориентации денежно-кредитной политики, и в частности, отказа от режима фиксированного обменного курса, который препятствовал наиболее быстрому способу подстройки экономики к внешним шокам, усиливал их негативные последствия для реального сектора и, тем самым, делал защиту обменного курса на переоцененном уровне неубедительной.
Потеря доверия к национальной валюте привела к демонетизации, долларизации, ухудшению кредитных условий и усилила угрозу применения нерыночных инструментов для поддержания спроса на тенге, в том числе, инструментов регулирования».
«В этот период международные резервы тратились с большой скоростью, как через фискальный канал, для финансирования государственных расходов, так и на финансирование дефицита текущего счета. Жесткость защиты обменного курса временно стабилизировала краткосрочные ожидания рынка, но давление долгосрочных ожиданий не спадало и усиливалось по мере вливания ликвидности в некоторые банки для решения проблемы неработающих займов, сопровождавшегося падением ставок на денежном рынке.
В период накопления дисбалансов произошло усиление девальвационных ожиданий и обострение рисков ликвидности. В течение этого периода, то есть, вплоть до сентября 2015 года, тенге оставался значительно переоцененным в реальном выражении. Россия в ноябре 2014 года перешла на режим плавающего обменного курса. До конца года рубль потерял около 18% в долларовом выражении, что стало предпосылкой для необходимости переориентации текущего режима ДКП. Ожидания ослабления переоцененного тенге усилили спрос на другие валюты, в том числе, на российский рубль. Население начало активно приобретать наличную валюту».
«Так, реальный обменный курс тенге к рублю был сильно переоценен вплоть до сентября 2015 года и превышал на 37% средний уровень за последние несколько лет до либерализации курса рубля».
«Население стало массово производить покупки в России, в основном, товары длительного пользования. Изменения в валютных предпочтениях вкладчиков усилили долларизацию обязательств банковской системы. Доля валютной ликвидности на балансе обязательств банков увеличилась, а объем тенговой – сократился до уровней, при которых ухудшилась способность банков осуществлять платежи. Это было связано с ожиданиями ослабления тенге, но более решающим фактором долларизации ликвидных активов стала необходимость минимизации короткой валютной позиции, возникшей в результате неконтролируемой банками долларизации обязательств, и нежелания банков переносить валютные риски на заемщиков.
Требование по размещению собственных и привлеченных средств во внутренние активы, так называемый, коэффициент по размещению части средств банков во внутренние активы (КВА), вкупе с низкими лимитами банков друг на друга, приводил к размещению ликвидных активов на корсчете в Национальном Банке. В результате, произошла долларизация требований банков к Национальному Банку».
«В этот период периодически возникавшие кризисы ликвидности усиливали риски для банковской системы, сказывались на увеличении рисков по проведению транзакционных платежей, усиливали риски платежных и других текущих обязательств. В этих условиях регулятор принял оперативное решение по ускоренной переориентации ДКП на либерализацию курсообразования и таргетирование инфляции. Однако, процесс подготовки занял определенное время».
В течение этого периода резко выросла волатильность и средний уровень ставок на денежном рынке, в основном из-за сокращения балансовой тенговой ликвидности и усиления зависимости банков от заемной тенговой ликвидности. Дополнительными факторами роста волатильности ставок были различия в степени доступа банков к ликвидности и отсутствие в ДКП задачи по стабилизации ставок денежного рынка».
«При этом падение спроса на тенговые активы произошло не только в деньгах, но и в более долгосрочных активах, так как они вели себя одинаково с точки зрения курсового риска и открытой валютной позиции. В результате банки удовлетворяли свой спрос на заемную тенговую ликвидность большей частью под залог валюты, а не под залог тенговых активов, то есть на организованном рынке однодневных валютных свопов, а не на организованном рынке репо. Объемы заимствования банками однодневной ликвидности выросли в несколько раз вскоре после ослабления рубля в ноябре 2014 года и оставались на высоком уровне до ослабления тенге в августе 2015 года».
Из выше процитированных абзацев видно, что в вину Национальному банку РК и его тогдашнему главе Кайрату Келимбетову можно и нужно ставить не только промедление с переходом на свободно плавающий обменный курс национальной валюты, но и долларизацию банковской системы страны, которая во многом стала результатом данного промедления.
Соответственно, нынешние старания Национального банка РК в этой области это не столько реагирование на объективные трудности, сколько исправление собственных ошибок и упущений.
