Смена власти в Узбекистане и успехи новой власти на пути улучшения инвестиционного климата в стране привели к росту внимания ко всему региону. К примеру, консалтинговая компания BCG оценила инвестиционный потенциал Центральной Азии в сумму от 40 до 70 млрд долларов. Столько, по ее мнению, могут привлечь несырьевые компании. Тем не менее, большая часть инвестиций может оказаться не в Узбекистане, а Казахстане.

Центральная Азия, c чем согласен kz.expert, может стать новым фронтиром для инвесторов. В этом уверены аналитики международной консалтинговой компании BCG (известной как Boston Consulting Group), опубликовавшей недавно доклад о перспективах инвестиций в регионе с «говорящим» названием «Инвестиции в Центральную Азию: один регион, множество возможностей». Говорящим это название можно считать из-за того, что пять включенных в него стран, - Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан - определены в докладе в качестве единого региона.

Дежа вю

Это не первое появление Центральной Азии в такой роли на радарах международных инвесторов. Впервые о регионе мир узнал в начале 90-х - сразу после развала Советского Союза. Строго говоря, тогда появился и сам термин: Центральной Азией стали называть макрорегион, который включал в себя все азиатские республики СССР, получившими независимость.

В Советском Союзе такого названия не было. Использовалась более сложная конструкция с «республиками Средней Азии и Казахстаном». Выделение Казахстана объяснялось его особенностями - географией, демографией, экономикой и, соответственно, историей.

Советская экономика была неэффективной, но сложной структурой, для функционирования которой требовался высокий уровень социального капитала. Это была отдельная Вселенная со своими регионами. Объединять ее в макрорегион с южными соседями тогда не было никакого смысла.

Смысл появился в начале 90-х годов, когда деиндустриализация и коммодитизация экономики сделали Казахстан более похожим на южные республики. Тогда же  термин Центральная Азия стал активно использоваться западными аналитическими центрами и инвестиционными банками. Но затем наступила эпоха «великого разделения» - как экономического, так и политического. Каждая из республик выбрала свой путь. Соответственно, стихли и разговоры о «Центральной Азии».

Казахстан: триумф и трагедия сырьевого пути

Путь, выбранный Казахстаном, сделал страну региональным лидером. На республику приходится более 60% регионального ВВП, хотя проживает в ней лишь 25% населения региона. Причем за последнее десятилетие ВВП в расчете на душу населения увеличился в два раза, а страна стала центром притяжения мигрантов целого региона.

Это лидерство держится на мощной инвестиционной платформе, созданной за счет иностранных инвестиций, вложенных в сырьевой сектор экономики. Около 70% от общего объема ПИИ в Центральной Азии вкладываются в проекты на территории Казахстана. Доля Узбекистана (второй номер в рейтинге) составляет лишь 16%.

Цена лидерства - тяжелая сырьевая зависимость Казахстана. На добывающие отрасли сейчас приходится 17% ВВП страны, а экспорт углеводородов по данным за 2017 год составлял две трети общего экспорта Казахстана. Нефтегазовый сектор генерирует до половины государственных доходов, и он же выжигает все остальные сектора экономики.

В исследовании BCG приводится интересная цифра. Соотношение выданных кредитов частному бизнесу к ВВП составляет в Казахстане 33%. В России этот показатель превышает 50%, а в Чили и Малайзии достигает, соответственно, 112 и 123%. В то же время, хорошо известно, что даже этот скромный показатель, не отражает в Казахстане уровень реального спроса на кредиты со стороны частного бизнеса, а является частью схемного трансферта ресурсов. 

С поправкой «на сырье» совершенно иначе выглядит инвестиционная картинка. Доля совокупных ПИИ (по отношению к ВВП) составляет в экономике Казахстана 16,7%. Она даже ниже, чем показатель для всего региона (18,2%). И это в разы ниже, чем в других регионах мира (в Центральной̆ Америке аналогичный показатель составлял 35,9%, а в Балканском регионе – 47,2%).

Строго говоря, именно это (слишком явное) отставание стало базисом для супероптимистического прогноза BCG. Консультанты консалтинговой компании уверены, что модель сырьевой экономики исчерпана даже в суперуспешном примере Казахстана. И что для тсран региона Центральной Азии наступает время для качественного прорыва в несырьевую экономику.

Узбекистан: в ожидании оттепели

Оптимизм авторов о возможностях инвестиционного роста несырьевой экономики в Узбекистане базируется на трех факторах - значительном (хотя и неравномерном) экономическом росте, улучшении государственных институтов и либерализирующем влиянии молодого поколения.

Последние два, на наш взгляд, выглядят гипероптимистично.

Повод для такого оптимизма дала политическая трансформация властной системы, которая происходит в стране с конца 2016 года. Хотя вряд ли авторы исследования всерьез рассматривают .ту трансормацию как торжество либерализма, но любой, даже самый осторожный, поворот к человеку может привести к положительным результатам.

Дело в том, что главным козырем Узбекистана является его население. В стране проживает 32,6 млн человек. Во всех остальных странах региона проживает немного  больше (в сумме 38,9 млн человек). Большая часть населения - молодежь. В этом смысле нынешний Узбекистан чем-то напоминает Советский Союз середины 1950-х, когда даже самые простые послабления привели к взрывному росту производительности человеческого капитала и внутреннему спросу. Но если в СССР такой спрос привел к банальному дефициту на рынках ширпотреба и услуг, то для Узбекистана рост такого спроса может запустить машину предложения. Низкая стоимость рабочей силы может стать магнитом, притягивающим инвестиции в трудоинтенсивные отрасли и агропромышленный комплекс.

Однако на этом пути страны региона ждут серьезные испытания. По мнению авторов исследования, для социального профиля региона ЦА характерна огромная дистанция между властью и обществом, низкий̆ уровень индивидуализма (в пользу коллективизма) и стремление избегать неопределенности. Соответственно именно их и придется преодолевать новым поколениям стран региона.

Впрочем, как отмечают эксперты BCG, опыт стран Юго-Восточной Азии показывает, что отставание региона от стран с высокой терпимостью к рискам и склонностью предпочитать рост и достижения стабильности вполне преодолимо. Было бы желание. 

Китайские скрепы

Перспективы экономического роста стран региона, по мнению авторов исследования, напрямую связаны с созданием трансграничной транспортной инфраструктуры. По оценке аналитиков BCG, такая система способна стать (ни много ни мало) новой системой координат в регионе.

Упоминание в исследовании китайской инициативы «Пояс и путь» (The Belt and Road Initiative), а также неких (неназванных) проектов Индии не оставляет особых сомнений в том, что роль основных двигателей экономического процветания Центральной Азии отводится двум супердержавам. Но прежде всего речь идет, несомненно, о Китае.

Авторы исследования прямо называют КНР локомотивом регионального развития. А программу «Пояс и путь» приводят в качестве примера позитивного влияния Китая на соседние страны. То есть быстрая экономическая экспансия Китая создает беспрецедентные возможности для превращения Центральной̆ Азии в экономический̆ торговый̆ хаб и транспортный̆ коридор между Европой̆ и Азией̆.

Другими словами, сообщество международных консультантов не просто смирилось с доминированием в регионе Китая, но уже самостоятельно продвигает эту идею. Примерно так, как это делал Марко Поло.

Заметим, что в числе стран, определяющих установление новой «сетки координат» в Центральной Азии, не упомянута Россия, что само по себе весьма примечательно. Возможно, именно этот факт стал темой для обсуждения на недавней встрече президента РФ Владимира Путина с президентом Ущбекистана Шавкатом Мирзиеевым в гостях у казахстанского елбасы Нурсултана Назарбаева.