Под началом Дональда Трампа США не смогут эффективно выполнять свои функции в качестве глобального лидера, считают эксперты, опрошенные редакцией сайта Project Syndicate. Их мнения по поводу первого международного турне американского лидера, собраны в обзор текущих событий и ключевых тенденций.
Ниже предлагаем читателям перевод этого обзора на русский язык.
На фоне разрастающегося внутриполитического скандала в США последние недели Дональд Трамп провел в своем первом международном президентском турне. Несмотря на сердечный прием, оказанный ему союзниками, становится все более понятно, что под началом Трампа Америка не сможет эффективно выполнять свои функции в качестве глобального лидера.
В недавней публикации «Сто дней беспокойства» мы представили две точки зрения на действия 45 президента США: одна часть экспертов все еще надеется, что правление Трампа будет успешным, другая не ожидает ничего, кроме скандалов и провалов. Последние недели показали, что пессимисты, похоже, правы. За это время ухудшение международной ситуации на фоне непредсказуемого поведения президента, уже ставшее «фирменным знаком» администрации Трампа, превратилось фактически в норму.
Во-первых, Трамп шокировал мировое сообщество, уволив директора ФБР Джеймса Коми и вызвав, тем самым, подозрение в препятствовании правосудию. Эти подозрения лишь укрепились, когда стало известно, что еще в феврале Трамп просил Коми прекратить расследование связей бывшего советника по национальной безопасности Майкла Флинна с правительствами других государств. Как сообщает Washington Post, Трамп также оказывал давление на руководителя Агентства национальной безопасности и директора Национальной разведки, чтобы те официально дискредитировали результаты расследования ФБР. И это еще не все. Трамп провел встречи в Овальном кабинете с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым и послом России в США Сергеем Кисляком, в ходе которых он раскрыл сверхсекретную информацию и унизил Коми, сказав, что у него «не все в порядке с головой».
После этого расследования президентской кампании Трампа, проводимые ФБР и Конгрессом, приобрели экстренный характер. Бывший директор ФБР Роберт Мюллер был назначен особым уполномоченным по расследованию, проводимому Министерством юстиции. Сенатская комиссия по разведке, выпустившая недавно новую серию запросов о предоставлении записей показаний Флинна, после того как он применил пятую поправку Конституции о даче невыгодных для себя показаний, заслушает теперь показания Коми. На этой неделе Комиссия по разведке выслушала показания бывшего директора ЦРУ Джона Бреннана, в которых он выразил беспокойство по поводу вмешательства России в выборы США.
Пока внутриполитические проблемы в США разрастались, Трамп совершил свое первое международное президентское турне, посетив Саудовскую Аравию, Израиль, штаб-квартиру НАТО в Бельгии, Ватикан и Италию, где принял участие в саммите G7. Ни для кого не стало неожиданным, что встречи президента с международными лидерами лишь заострили внимание на вопросах, касающихся будущей роли США в мире.
Комедия непроизвольных ошибок
За неделю до поездки Трампа в Саудовскую Аравию сотрудники Белого дома «находились в состоянии, близком к коллапсу», пишет Элизабет Дрю (Elizabeth Drew), давний хроникер американской политики. Пока они «прыгали от одного кризиса к другому, пытаясь скрыться от визжащего президента», окружающему миру ничего не оставалось делать, кроме как наблюдать «разрушение института президентства».
Дрю отмечает, что икаровские потуги Трампа «даже демократам не приносят радости». «Кажется, президент вообще не контролирует ситуацию, – пишет она, – у любого вдумчивого гражданина это вызывает, как минимум, обеспокоенность». Для Дрю «наивная вера» Трампа в то, что демократы поблагодарят его за увольнение Коми, которого Хилари Клинтон обвиняет в крушении ее президентской кампании, есть не что иное как «отсутствие здравомыслия». То же самое касается и передачи секретной информации России, что, хотя и не является незаконным деянием, представляет собой очевидное нарушение «ключевых норм предоставления разведывательных данных».
В этом с Дрю вполне согласен Кент Харрингтон (Kent Harrington), бывший аналитик ЦРУ, Национальный офицер разведки в Азии. Показав разведывательным организациям во всем мире, что «доверять ему нельзя», Трамп «нанес серьезный удар по национальной безопасности США», пишет он. С точки зрения сбора разведывательной информации, объясняет Харрингтон, действия Трампа могут иметь далеко идущие последствия, так как могут побудить правительства других государств проводить «анализ затрат и выгод предоставления важных данных партнерам в США». Если они сочтут, что предоставление информации администрации Трампа не является «необходимым… риском», они начнут «держать свои мысли и важные данные при себе».
Суматоха в администрации Трампа и рвение, с которым высокопоставленные чиновники делятся компрометирующей информацией, вызывают в памяти времена правления Ричарда Никсона, который, опасаясь импичмента и уголовного преследования, предпочел уйти в отставку в августе 1974 года. Однако историк из Принстонского университета Шон Уилентц (Sean Wilentz) предупреждает, что сравнением Никсона и Трампа злоупотреблять не стоит, так как политический климат сегодня совершенно иной. В отличие от Трампа, отмечает Уилентц, Никсон столкнулся с «мощным противостоянием демократического большинства в обеих палатах Конгресса», и даже некоторые республиканцы были готовы «поставить интересы Конституции выше интересов своей партии». И хотя «Трамп все еще может потерпеть фиаско», это произойдет только в случае если «всплывут факты, столь же инкриминирующие, сколь и те, которые свергли Никсона», включая аудиозаписи разговоров в Овальном кабинете.
Французский философ Бернар-Анри Леви (Bernard- Henri Lévy) также не ожидает, что республиканские лидеры предпримут какие-то серьезные действия против Трампа, будь то импичмент или 25-я поправка к Конституции, предоставляющая возможность отправить в отставку президента, который не в состоянии исполнять свои должностные обязанности. Тем не менее, Леви считает, что Трампу не удастся скрыться от самого главного арбитра современной демократии – общественного мнения.
Леви отмечает признаки, указывающие на то, что общественное недовольство действиями Трампа растет. Недавняя петиция в поддержку его импичмента быстро набрала более миллиона подписей. Опросы показывают, что американцы выступают за отставку Трампа, если обнаружится, что он сотрудничал с Россией в ходе своей кампании. «Для Трампа», пишет Леви, «основная угроза его президентству реализуется, когда «толпа», которую он очаровал и пленил в ходе кампании, набросится на него».
Неуправляемая республика
Для значительного числа экспертов нашего издания администрация Трампа представляется опасной не в силу того, что «может оказаться в кювете», а потому что, скорее всего, она будет продолжать действовать так же, как и раньше, что нанесет серьезный и долгосрочный ущерб самому институту президентства. Как объясняет бывший министр иностранных дел Испании Ана Паласио, президент США – это «гарант международного порядка», который «осуществляет руководство и дает рекомендации». Паласио считает, что даже администрация, проводящая спорную политику, более предпочтительна, чем полное отсутствие ощутимого руководства.
Паласио опасается, что администрация Трампа уже поставила под сомнение «само функционирование» института президентства. Подобно правителю-ребенку, Трампу необходимо прислушиваться к различным советникам, чтобы разобраться в сложностях международной и внутренней политики. Однако Паласио сомневается, что эти советники «смогут говорить голосом независимости и благоразумия». Даже если и смогут, союзники США никогда не будут до конца уверены, кто выступает от имени США – сам президент или его суррогаты. Понимает это Трамп или нет, но, как президент США, он представляет собой то, что Паласио называет «единственный голос в международных делах», другими словами «когда говорит президент США, люди слушают».
Однако, как отмечает Майкл Манделбаум (Michael Mandelbaum) из Университета Джона Хопкинса, международные лидеры не могут игнорировать внутриполитические проблемы Трампа. «Российская угроза – это основное, что определяет сегодня международное положение в Европе», – считает Манделбаум. В результате, политический багаж Трампа – его возможные связи с Россией в ходе президентской кампании – кажется слишком тяжелым для лидеров стран НАТО. Американским союзникам в Европе необходимо знать, что Трамп «разбирается в основных фактах европейской политики», пишет Манделбаум. Им также необходимо видеть, что «он готов продемонстрировать тот стиль лидерства, который необходим НАТО сегодня».
Этот стиль, считает Манделбаум, «не предполагает зажигательных речей и уж точно не подразумевает импульсивных постов в Твиттере». Напротив, «задачей президента США является определение целей, которые сделают НАТО сильнее, сплоченнее, способным противостоять новым угрозам». После этого Трампу будет необходимо «напрямую выстроить отношения с европейскими лидерами», чтобы он мог «уговаривать, задабривать и иногда даже подкупать их для реализации поставленных целей». Манделбаум сетует, что «это очень далеко от стиля управления, который до сих пор демонстрировал Трамп». Однако он надеется, что встреча с лидерами стран НАТО в Брюсселе стала «звоночком» для американского президента.
И тем не менее, даже если администрация Трампа «исправится» и он превратится в эффективного лидера для своих союзников, нынешнее американское руководство, похоже, готово отказаться от лидерства в других сферах, в которых США традиционно играли ключевую роль. Для Арье Найера (Aryeh Neier), почетного президента фонда «Открытое общество», особенно явно это проявляется в вопросе соблюдения прав человека. С точки зрения Найера, «Трамп выказал авторитарным лидерам более чем явную симпатию» – сначала превознеся их, а затем исключив борьбу за права человека из целей американской международной политики».
Найер, основатель организации Human Rights Watch, цитирует недавнюю речь Госсекретаря США Рекса Тиллерсона, в которой он «указал, что США больше не будет придавать особое значение правам человека во взаимодействии с другими странами по вопросам экономики и безопасности». По мнению Найера, потакание авторитарным правительствам не просто аморально: «Разрушая международный престиж США, оно может нанести ущерб интересам страны в области экономики и национальной безопасности в долгосрочной перспективе».
Стиснуть кулак. Еще раз
Таким образом, неслучайно, что Саудовская Аравия, авторитарная монархия, в которой соблюдение прав человека является острейшей проблемой, стала первой остановкой в международном турне Трампа. В Эр-Рияде он выступил с речью на встрече представителей преимущественно суннитских государств, в которой он негативно отозвался о шиитском Иране.
Бескомпромиссное отношение Трампа к Ирану подстегнуло опасения, что его администрация может сорвать ядерную сделку, заключенную в 2015 между Ираном и P5+1 (пять постоянных членов Совета безопасности ООН + Германия). Тем не менее, несмотря на заявления Трампа, недавно его администрация «была вынуждена признать», что Иран выполнил все обязательства по сделке, отмечает Хавьер Солана (Javier Solana), бывший Генеральный секретарь НАТО, проводивший переговоры с Ираном в начале 2000-х годов.
Тем не менее, даже если Трамп только «лает, но не кусает», судьба ядерной сделки также зависит от того, что будет происходить в самом Иране в ближайшие годы. Многие эксперты согласны, что в истории Исламской Республики, возможно, наступает перелом. В ситуации, когда Верховный лидер Али Хаменеи (Ali Khamenei) борется с раком, «выбор нового верховного правителя не за горами», считает британский политик Роберт Харви (Robert Harvey).
В тот же день, когда Трамп покинул Ближний Восток, иранцы переизбрали своего президента-прагматика Хасана Роухани (Hassan Rouhani), отказавшись принять радикальный подход его оппонента Ибрагима Раиси (Ebrahim Raisi), считавшегося возможным преемником Хаменеи (который также был президентом, прежде чем стал Верховным лидером). Однако хотя Роухани и победил со значительным перевесом, говорит Аббас Милани (Abbas Milani) из Стэнфорда, выборы в Иране обернулись «неожиданно острой дискуссией о будущем страны», в которой «две конкурирующие политические парадигмы боролись за душу Исламской Республики».
Политические баталии в Иране в определенном (важном) отношении напоминают недавние события во многих западных странах. Те, кто выступает против экономической свободы и установления дружеских отношений с соперниками, противостоят реформаторам, подобным Роухани. Как пишет Милани, реформаторы стремятся сформировать «более открытое общество» с «меньшей цензурой», принять необходимые меры, чтобы правительство Ирана «состояло из компетентных профессионалов-управленцев», добиться «более примирительных отношений со значительной и влиятельной диаспорой» и способствовать «установлению равноправия женщин, а также религиозных и национальных меньшинств».
Однако тот факт, что иранцы, особенно молодежь (которая составляла большинство электората), однозначно проголосовали за реформы, не означает, что второй срок президентства Роухани будет безоблачным. Как обычно, многое будет зависеть от экономики. Будучи президентом, Роухани смог снизить темпы инфляцию до единичных значений, стабилизировать валютный курс, отменить значительную часть санкций благодаря ядерной сделке. Однако, как отмечает Джавад Салех-Исфахани (Djavad Saleh-Isfahani) из Политехнического университета Вирджинии, прогнозы экономического роста в Иране ухудшаются, а уровень бедности и безработицы, особенно среди молодежи, повысился при правлении Роухани.
Если Роухани не сможет обеспечить создание рабочих мест и рост доходов, радикальные популисты с их обещаниями государственных пособий могут выдвинуться в политический центр в будущем. Что еще хуже, у Роухани совсем нет возможностей для маневров в его попытках улучшить экономическую ситуацию. Прежде всего, замечает Хасан Хакимян (Hassan Hakimian) из Школы восточных и африканских исследований Лондонского университета (SOAS), восстановление роста потребует инвестиций, в то время как «иностранные инвесторы продолжают проявлять осторожность вследствие возможных санкций и финансовых ограничений со стороны США».
Роухани также предстоит преодолеть многолетние структурные препятствия, которые просто так не исчезнут. Экономика Ирана все еще слишком зависима от нефтяных доходов и отчаянно нуждается в диверсификации. Однако, чтобы провести долгосрочные структурные реформы, отмечает Хакимян, Роухани придется управлять «уникальной институциональной структурой» Ирана, которая предполагает сосуществование современных экономических и социальных практик с «традиционным ценностями верховных лидеров и стареющего духовенства».
Со своей стороны, Солана уверен, что заявления Роухани об открытости – «это не просто политика». Он считает, что Роухани продолжит выполнять обязательства по ядерной сделке и стремиться к «участию в международных делах» в ходе второго срока своего президентства. Однако от кого Роухани стоит ожидать большего противодействия – от радикальных клерикалов или администрации Трампа – нам еще предстоит узнать. «Мир не может позволить себе срыва ядерной сделки, – считает Харви. – Если Трамп попытается возобновить «па-де-де» с Ираном, этот танец может оказаться танцем смерти».
С жезлом в руках
Переместимся дальше на восток, в Китай, который также усиливает свое присутствие на международной арене. Накануне визита Трампа в Китае прошел саммит, обозначивший начало новой эпохи глобального развития с Китаем в качестве лидера. 14-15 мая, лидеры стран, охватывающих территорию от Северной Африки до Центральной Азии и южно-тихоокеанского региона, встретились на саммите по китайской масштабной инфраструктурной и инвестиционной программе «Один пояс – один путь», призванной соединить Азию, Африку и Европу. Несмотря на неоднозначное восприятие программы, отмечает Кейю Джин (Keyu Jin) из Лондонской школы экономики, существуют «серьезные экономические предпосылки для реализации данного проекта», поскольку «эффективная инфраструктура повышает производительность, привлекает инвестиции, снижает торговые издержки».
Более того, по мнению Джастина Ифу Линя (Justin Yifu Lin) и Яна Ванга (Yan Wang) из Центра по изучению новой структурной экономики при Пекинском университете, сочетая торговлю и инвестиции с государственным субсидиями, проект «Один пояс – один путь» представляет собой значительное улучшение традиционной модели экономического развития. Его более всеобъемлющий подход, считают они, работает на пользу «как странам-донорам, так и странам-реципиентам», усиливая преимущества как первых, так и вторых. К примеру, так как Китай в состоянии «построить экономику такого масштаба, который другие страны не могут себе позволить», его «очевидное преимущество заключается в создании инфраструктуры», которая впоследствии может быть экспортирована в соседние страны, улучшив экономическое положение в них.
По мнению Джин, опасения, что Китай пытается установить «больший контроль над развивающимися странами и даже сместить США с позиции ведущей глобальной супердержавы», преувеличены. Продвижение Китаем собственной повестки ничем не отличается от, допустим, претворения в жизнь «Плана Маршалла». Между тем, Брахма Челлани, профессор в области стратегических исследований в Центре политического анализа в Нью-Дели, отмечает, что проект «Один пояс – один путь» более чем в 12 раз масштабнее «Плана Маршалла» и не имеет аналогов в современной истории.
Далеко не все китайские соседи поддерживают его. «Территориальные диспуты по Южно-Китайскому морю, – говорит Стивен Роач из Йельского университета, – принимают уже угрожающие размеры, однако китайский след в Африке и Латинской Америке также привлекают к себе пристальное внимание». Главный вопрос, который волнует мир, – «сможет ли Китай заполнить пустоту, созданную изоляционистской политикой Трампа».
Челлани считает, что, вместо того, чтобы просто заменить США в качестве гаранта либерального международного порядка, президент Си Цзиньпин «пытается перезапустить процесс глобализации на китайских условиях, создавая новые рынки для своих корпораций, которым угрожает замедление роста и избыток мощностей на внутреннем рынке». Однако, независимо от того, какими мотивами руководствуется Си Цзиньпин, будь то необходимость или слепые амбиции, Челлани опасается, что желания китайского президента превышают его возможности. Предоставляя такое количество дешевых кредитов другим странам на финансирование проектов китайских государственных корпораций, программа «Один пояс – один путь» рискует увеличить уже и без того значительный груз проблемных кредитов в китайских банках.
Мин Цзин Пеи из колледжа Клермонт Маккена просчитывает возможные альтернативы для других государств по мере экспансии Китая: экономическое и стратегическое подчинение, партнерство, формирование альянсов с целью сдерживания Китая. Две другие азиатские супердержавы, Индия и Япония, относятся к третьему лагерю. Если они смогут «показать, что готовы и хотят нести издержки по соблюдению баланса сил в регионе», пишет Пеи, они «смогут предотвратить появление синоцентристской Азии».
Пеи считает, что японский премьер-министр Синдзо Абэ представляет собой прекрасный пример лидера, бросившего вызов консенсусу, что президентство Трампа знаменует собой наступление китайской гегемонии. Предпринимая попытки воскресить Транс-Тихоокеанское партнерство (ТТП), проект которого Трамп похоронил сразу после того, как был избран президентом, Абэ прокладывает путь в альтернативное будущее. Пеи отмечает, что если оставшиеся 11 участников, подписавших ТТП, смогут сформировать новый блок беспошлинной торговли, их общий ВВП будет почти сопоставим с китайским. Он прогнозирует, что другие страны, например, «Южная Корея и Индонезия будут склонны присоединиться к альянсу», если проект все же будет запущен.
В ходе президентской кампании Трамп подверг союзников жесткой критике за то, что они чересчур полагаются на США и не заботятся о собственной экономике и безопасности. Однако Трампу и его сторонникам стоило проявить осторожность в своих высказываниях. Всего через несколько месяцев после прихода Трампа к власти некоторые из союзников, похоже, готовы принять его вызов. И вовсе не потому что они уступили его переговорным талантам, а так как неэффективность его правления не оставила им другого выхода.
