Приход Трампа президентом США негативным образом сказался на продвижении американских интересов в Центральной Азии, считает российский политолог Андрей Грозин, а в случае дальнейшего обострения конфликта Москвы с Брюсселем и Вашингтоном, его участники попытаются перетащить государства, окружающие Россию, на свою сторону, требуя от них определенности, которая для элит региона все равно что острый нож.
Предлагаем вниманию читателей KazakhSTAN 2.0 заключительную часть интервью с заведующим отделом Средней Азии и Казахстана института стран СНГ Андреем Грозиным. В ней речь пойдет о влиянии конфликта России и коллективного Запада на страны Центральной Азии.
Первую часть интервью читайте по ссылке «Зачем Китаю Центральная Азия».
Вторую часть – по ссылке «Китайский ветер в наши паруса».
О радарах американской политики
– Есть мнение, что Казахстан взял курс на сближение с США. В качестве аргументов называют введение в одностороннем порядке безвизового режима, предложение президента Нурсултана Назарбаева американцам активнее участвовать в делах региона, которое он сделал в ходе недавнего визита в США, одобрение транзита спецгрузов США через Каспий. Вы согласны с этим?
– Мне кажется, ситуация не столь однозначная, а разговоры о том, что Запад спит и видит, как бы подчинить себе Центральную Азию, которыми в России грешат ультрапатриотические товарищи, несколько преувеличены. Визиты и Назарбаева, и Мирзиёева в Штаты, и других лидеров региона, в том числе, в Брюссель, говорят, что центральноазиатские государства никуда не делись с радаров западных партнеров. Однако интерес к ним снизился.
– Почему?
– На продвижение американских, западных интересов в Центральной Азии повлиял выбор Трампа президентом. Это событие подкосило американскую политику в регионе, которая зашаталась еще при Обаме, когда США решали то вывести войска из Афганистана, то, наоборот, наращивать контингент. Такая неопределенность сказывается на Центральной Азии. Дело в том, что этот регион попадал на радары большой западной политики только тогда, когда решались вопросы, связанные с Афганистаном: с вводом в него войск, наращиванием контингента, налаживанием центральной распределительной сети и созданием баз, потом их выводом и т.д.
То есть Афганистан первичен в американской политике в Центральной Азии. Нефть, геополитика, противостояние русским, китайцам и персам – вторичны. Поэтому когда американцы выработают концепцию по Афганистану и некие практические решения по нему, тогда, возможно, Центральная Азия вернется на радары большой политики.
– Вы полагаете, американцы отказались от идеи создания «Большой Центральной Азии»?
– В США никуда не делось наследие проекта «Большой Центральной Азии», который при госсекретаре Клинтон трансформировалось в новый Шелковый путь. Но пока это только красивые тексты. «Большая Центральная Азия», новый Шелковый путь в американской версии не сложились, потому что американцы не выделяют достаточно ресурсов под свои проекты.
– Проекты без денег – это разве об американцах?
– Мне кажется, у них преобладает своеобразный подход к проектам – они создают некие симуляторы, в которые, если понадобится, они быстро вольют большой ресурс и получат серьезный институт или структуру для решения насущных задач.
– Такой подход устраивает государства Центральной Азии?
– Центральная Азия абсолютно не заинтересована в том, чтобы реализовывать идеи главного идеолога проекта Greater Central Asia Фредерика Старра и то, во что он выродился в госдепе.
Что предполагает проект «Большая Центральная Азия»? Тесную кооперацию с Афганистаном – экономическую, транспортную, а в перспективе военно-политическую. Или, проще говоря, американцы со свойственным им прагматизмом предлагают решить экономические проблемы Афганистана за счет экономического и финансового потенциала центральноазиатского региона. Но в условиях, когда эти ресурсы в дефиците, очевидно, что никто не станет тратить деньги на афганских крестьян. Реально страны Центральной Азии интегрировать свои экономические системы с афганской не станут, потому что в нынешних условиях это дорого и рискованно.
– Но у нынешней администрации Трампа есть же своя стратегия в Центральной Азии?
– Увы, лишь разброд и шатания. Тиллерсон намеревался отправиться в большое турне по Центральной Азии, но его уволили. Новому госсекретарю потребуется время, чтобы пройти утверждение в конгрессе, войти в курс дел, привести в порядок разобранные аппараты посольств, штаты которых не укомплектованы.
Американский дипломатический корпус в Центральной Азии, насколько я могу судить, в самом плачевном за последние двадцать лет состоянии и с точки зрения профессионализма, и с точки зрения кадрового наполнения, и с точки зрения эффективности работы. НПОшники жалуются, что США значительно урезали грантовую помощь, как и помощь государствам. И я полагаю, если Америка продолжит замыкаться в себе, пытаясь стать великой через отсечение партнерства с другими государствами, то подобного рода изоляционизм в конечном итоге приведет к сокращению американского присутствия в мире.
– Это плохо?
– Это будет способствовать росту самых разнообразных вызовов для безопасности. Я не говорю, что американский арбитраж всегда помогал разрешению конфликтов, но, пусть кривой, косой, иногда преступный, он был. А без него мир рискует столкнуться с ситуацией, когда право силы станет доминирующим, и жить в нем всем будет неуютно. И такой мир, как мне кажется, может быть весьма нестабильным.
ЕС так себе игрок
– Не так давно было объявлено о новой стратегией Европейского Союза по Центральной Азии. Предполагается, что примут ее во втором полугодии следующего 2019 года. Какой она будет, можете предположить?
– Европейцы горазды немало обещать, много говорить о процветании, мире, дружбе, но эффективность их действий на порядок ниже, чем у американцев. Брюссель неплохо работает, штампуя различные стратегии и концепции, однако дело в том, что эти документы часто не наполняются реальным содержанием.
Да, ЕС пообещало выделить больше денег для стран Центральной Азии, чем в прошлую пятилетку, но они решили, я так понимаю, использовать тактику “малых дел”, например, финансировать строительство водопроводов в сельских населенных пунктах. Это хорошо для граждан, но с точки зрения стабилизации ситуации макрорегионального уровня не серьезно. И деньги несерьезные.
– А в чем вообще вы видите интерес ЕС в Центральной Азии?
– Кроме интересов, связанных с Афганистаном, ЕС волнует ресурсный потенциал Центральной Азии. Но для европейцев сопряжение Афганистана с Центральной Азией не столь важно, как для США, хотя во время афганской операции немцы смотрели на возможность расширения партнерства с Узбекистаном с учетом военного присутствия в Термезе. Но Каримов умер, появился Мирзиеев, и немцы настроены пересмотреть свою политику. Во всяком случае немецкие фирмы уже активничают по поводу модернизации инфраструктурных объектов в Узбекистане.
А в целом политика Евросоюза в Центральной Азии выглядит печально. Страны ЕС никак не выработают единую политику и по более насущным для них проблемам, чем Центральная Азия, которая, может, им и интересна, но не в первую очередь. Они разберутся с внутренними проблемами, с Россией, с Ближним Востоком, с Северной Африкой, а потом, возможно, займутся, допустим, газовыми проектами в Туркменистане.
То есть, мне кажется, у Запада сейчас нет особой заинтересованности в том, чтобы активно играть на центральноазиатском поле. Но она появится, если конфликт с Россией и Китаем будет нарастать.
Чем чреват конфликт России с Западом
– Конфликт между ЕС и Россией опасен для Центральной Азии?
– Политический кризис в отношениях с Москвой подвигнет часть западной элиты на раскачку ситуации в Центральной Азии, чтобы создать России проблемы. Технологически сложного в этом ничего нет, учитывая, что отдельные элементы нестабильности в некоторых государствах этого региона уже имеются, границы между странами Центральной Азии прозрачны, и, значит, проблемы одной быстро станут головной болью всех.
Думаю, понимание этой опасности помогло появиться на свет инициативе Ташкента созвать консультативный совет в Астане, которая пока еще ничем не завершилась, но, как говорят, потенциал у нее имеется. Эта инициатива хорошо сыграла и на имидж Мирзиеева – эксперты говорят, что в Центральной Азии появляется новый лидер, и к нему внимательно, заинтересованно и дружелюбно присматриваются лидеры других стран.
– В чем причина этой дружелюбной заинтересованности?
– Все хотят непременно поучаствовать в распашке узбекской экономической «целины», поэтому и Запад, и Китай, и Россия внимательно присматриваются к тем изменениям, что происходят в Узбекистане. Иностранные коллеги, с которыми я разговаривал за последние полгода – и с Запада, и с Востока – в первую очередь интересовались делами в Ташкенте. А раньше – помните? – главным вопросом для эксперта по Центральной Азии был транзит власти в Казахстане и Узбекистане. Но когда Ташкент продемонстрировал, что этот вопрос решаем без внутренних политических землетрясений, появилась заинтересованность перспективами Узбекистана как регионального лидера и экономического партнера, способного играть ведущую роль в консолидации региона и обеспечении его безопасности.
– Есть шанс, что Узбекистан оправдает эти ожидания?
– Если его политическая система изживет перекосы, которые сложились при Каримове, то станут возможными шаги по либерализации экономики, что, в свою очередь, позволит узбекам привлечь крупных инвесторов, перехватив у соседей скудеющий поток инвестиций. Им это, конечно, вряд ли понравится. Но Запад заинтересован поучаствовать в захватывающем процессе приватизации интересных узбекских активов.
– И все-таки конфликт России и США, России и ЕС влияет на страны Центральной Азии?
– Безусловно, поскольку весь мир взаимосвязан. Я думаю, конфликт России с Западом далек от завершения, и не исключаю ни возможности дальнейшего обострения, ни возможности того, что стороны решат спустить его на тормозах. А центральноазиатские государства, конечно, заинтересованы в том, чтобы между их основными партнерами были более-менее нормальные отношения – конфликт между мировыми центрами силы создает больше неприятностей и неудобств, чем перспектив и возможностей.
В случае же дальнейшего обострения конфликта Москвы и Брюсселя, Москвы и Вашингтона, его участники попытаются перетащить государства, которые окружают Российскую Федерацию, на свою сторону, требуя от них определенности, которая для элиты Центральной Азии все равно что острый нож – оказаться стиснутыми однополярной зависимостью для них совершенно неприемлемо.
Неприемлемо, потому что такая ситуация – это сужение возможностей для маневрирования, кроме которого внешнеполитические ведомства стран Центральной Азии делать ничего столь же эффективно не научились. И они хотят и надеются избежать ответа на вопрос: «С кем вы?», откуда бы он не прозвучал – из Кремля или из Белого Дома.
– Спасибо, Андрей Валентинович, за комментарии.
