По мнению политолога Микаэла Золяна, победа народной революции в Армении сложилась из многих факторов, главные из которых – непопулярность бывшего президента Сержа Саргсяна, сформировавшийся в обществе, особенно среди молодежи, запрос за изменения и политическая зрелость лидера протеста Никола Пашиняна, которому удалось собрать широкую коалицию оппозиционных сил.

Апрельские события в Армении удивили мир. Даже когда в стране полным ходом шли массовые акции протеста против избрания бывшего президента Сержа Саргсяна премьер-министром, никто из экспертов не верил в успех революции. Тем не менее она победила (подробнее о ходе и причинах протестов читайте  В Армении объявили о «бархатной» революции). 

Как такое стало возможным? Об этом наш разговор с политологом из Армении Микаэлем Золяном.

— Микаэл, свершившаяся бархатная революция в Армении стала громом среди ясного неба. Что, на Ваш взгляд, привело к ее успеху?

— В Армении тоже никто не ожидал ничего подобного. Казалось, что у Сержа Саргсяна все схвачено, оппозиция крайне слабая, а люди апатичны и разочарованы в политике. Но это только казалось. Плюс  сложились в победу несколько других факторов.

— Каких?

— Во-первых, непопулярность Саргсяна, который никогда не был харизматичным политиком, а за десять лет его правления Армения так и не смогла похвастаться экономическим ростом. Саргсян стал символом коррумпированной системы и той депрессивной атмосферы безнадежности, которая царила в Армении все последние годы. На этом фоне его желание увековечить свое правление, став уже премьером в парламентской республике, вызывало раздражение в народе — он недвусмысленно обещал этого не делать, но нарушил свое слово, показав равнодушие к общественному мнению.

Во-вторых, в Армении подросло поколение молодежи, которое не видело для себя будущего в создавшейся системе. Не случайно именно молодежь и студенчество начали протесты, которые потом переросли во всенародное движение. 

В-третьих, Никол Пашинян, которого многие недооценивали, оказался не только смелым и харизматичным лидером протеста, но и вполне зрелым политиком, который смог собрать вокруг себя широкую коалицию и избежать тех рисков, которые обычно подстерегают подобные процессы.

— Какие методы использовали протестанты?

— Было много разных, но самым эффективным стало перекрытие улиц и дорог. Поскольку это происходило в разных местах одновременно, полиция не успевала реагировать. К тому же участники протеста мгновенно расходились, когда ситуация на каком-то участке становилась слишком напряженной, но буквально через пару минут собирались на соседнем перекрестке. То есть за мгновенной передислокацией сил протестующих полицейские не успевали, поэтому их усилия не были эффективными, в отличие от действий митингующих.

— Но полиция вроде особо и не свирепствовала? Или такое впечатление ошибочно?

— Полиция действовала жестко. Да, обошлось без жертв, но были сотни задержанных. Был случай, когда запустили светошумовые гранаты прямо в гущу протестующих, и несколько человек получили ранения.

Полиция могла бы прибегнуть и к более жесткому насилию, но ее удерживало то обстоятельство, что участники протестов не шли на провокации и даже не сопротивлялись при задержаниях. В таких условиях применение чересчур жестких действий со стороны полиции привело бы к крайне негативной реакции и со стороны армянского народа, и со стороны международного сообщества.

— И тем не менее, некоторые наблюдатели говорят о том, что Серж Саргсян мог прибегнуть к привычной для авторитарных стран методе разгона несогласных — силой и оружием, однако не стал. Почему, как Вы считаете?

— Как мне кажется, он пропустил момент, когда это было еще возможно. В первые дни революции власть не воспринимала протесты серьезно, и митингующих не трогали. А когда Саргсян «опомнился», то на улицах стояли уже тысячи людей, и применение насилия могло сыграть против него. Но, думаю, он до последнего момента не оставлял мысли подавить протесты силой, об этом свидетельствует его поведение во время переговоров с Пашиняном, и последовавший за этим его арест 22 апреля.

Однако на улицы вышло еще больше людей, протестующих теперь и против ареста Пашиняна. И, возможно, тогда Саргсян понял — насилием он только осложнит свою судьбу, а, если признает поражение, то сможет сохранить репутацию и влияние на политическую жизнь в Армении.

— Какую роль, на Ваш взгляд, сыграла в успехе революции акция Никола Пашиняна «Мой шаг», когда он пешком отправился из Гюмри в Ереван, по пути проводя митинги протеста против выдвижения Саргсяна в премьер-министры страны?  

— Я думаю эта инициатива, а также разворачивавшаяся параллельно кампания «Скажи Сержу «нет», сыграли роль катализаторов. В обществе было недовольство правлением Саргсяна, но народу казалось, что надежды на изменения нет, царила апатия. А эти две инициативы, позже слившиеся воедино, стали той искрой, от которой разгорелись все остальные процессы.

— Как эксперты оценивают Никола Пашиняна в качестве политика и управленца?

— Разделим вопрос. Что касается роли политика, то у Пашиняна есть большой опыт, он был в оппозиции к режиму Саргсяна как минимум с 2007 года и за это время сильно вырос, приобрел способность к компромиссам и прагматизму, которых не хватало молодому Пашиняну, но при этом он не потерял дар харизматичного политика, лидера улицы.

Что касается опыта менеджмента государственной системы, то, естественно, у Пашиняна не было возможности приобрести его. Но как показали последние месяцы, он быстро учится. 

— Какие шаги Пашинян может и должен предпринять, на Ваш взгляд, для слома сложившейся в Армении системы?

— Здесь есть два этапа. Во-первых, при Серже Саргсяне коррупция имела централизованный характер с четкой иерархией сверху вниз — от самых высших фигур во власти до рядового полицейского или таможенника. Приход правительства Пашиняна и назначение новых чиновников на ключевые посты уже положили начало вскрытию коррупционных схем.

Но чтобы этот эффект был долгосрочным, нужны, во-вторых, серьезные реформы системы государственного управления, которые могут быть проведены только после внеочередных (парламентских — ред.) выборов. Они — один из приоритетов Пашиняна.

Но на этом пути есть сложности — Республиканская партия Армении, лидером которой пока остается Серж Саргсян, имеет большинство мест в нынешнем парламенте, поэтому ей выгодно как можно дольше тянуть с объявлением досрочных выборов.

— Сегодня кредит доверия у Пашиняна очень высок, но, как нам кажется, для перестройки системы ему придется пойти на непопулярные реформы. Есть ли в этом случае риск повторения ситуации как в Грузии, когда реформаторы провели реформы, кардинально изменившие страну к лучшему, но сами оказались в проигрыше?

— Конечно, риск есть, завышенные ожидания могут очень легко перейти в разочарование. Но Пашиняну, думаю, будет и легче и сложнее, чем реформаторам в Грузии. Легче, потому что, во-первых, он учтет их опыт, а, во-вторых, все-таки Грузия в то время оказалась в гораздо худшей ситуации, чем Армения сегодня, она практически была failed state  — несостоявшимся государством, в котором государственная машина не работала.  В Армении такой ситуации нет, наша госмашина функционирует, ее не надо строить с нуля. Но, с другой стороны, это обстоятельство может и осложнить жизнь Пашиняну, так как в государственной системе все еще сильно влияние предыдущей власти.

— Какие риски Вы видите для молодой революции и ее завоеваний? Что можно ожидать от Азербайджана? Могут ли осложниться отношения с Россией и почему?

— Угрозы есть и внутренние, и внешние. Главная внутренняя — это попытка реванша республиканцев, которые все еще подчиняются во многом Сержу Саргсяну. Скорее всего, прийти к власти снова им не удастся, во всяком случае, в обозримой перспективе, но они могут серьезно усложнить жизнь новому правительству — торпедировать реформы, создать внутреннюю нестабильность.

Внешняя угроза, конечно же, связана с карабахским конфликтом. Если переходный период в Армении затянется, это может вызвать у Баку искушение изменить силой баланс в зоне конфликта.

Что касается отношений с Россией, то пока все нормально. Но в этой сфере надо много работать. В Москве относятся к Пашиняну и его команде с подозрением, многие считают его «западником». Справедливости ради отмечу, что и Саргсяну в Кремле не очень доверяли, так как считали, что он ведет двойную игру — на московском и европейском направлениях.

Пашиняну еще предстоит найти правильный баланс в отношениях с Москвой — найти ту линию, которая позволит ему защищать интересы Армении, не переходя «красную черту», которая может поссорить его с Кремлем. И, возможно, в этом деле ему пригодится опыт выстраивания отношений с Москвой коллег по Евразийскому Экономическому Союзу (ЕАЭС).

— Как отмечали многие наблюдатели, в Армении в дни революции ощущалось единение народа в стремлении изменить страну, а сами протесты, особенно в последние дни перед победой революции, выглядели как всенародный праздник. Что так вдохновило народ?

— Я думаю, люди просто поверили в возможность изменений. Да, Саргсян был очень непопулярным, он стал символом коррумпированной системы, экономической и социальной деградации. В Армении все последние годы царила депрессивная атмосфера. И народ, выходя на митинги, не просто высказывал протест, но и пытался изменить эту атмосферу, очистив ее от безнадежности и беспросветности. Отсюда и праздничное настроение, которое ощущалось на улицах Армении даже в то время, когда до победы революции было еще очень далеко.

— Спасибо за интервью.