Возрастающее геостратегическое значение Китая, его экономический успех и усиление его влияния на мир через так называемую «мягкую силу» могут способствовать тому, что другие страны начнут рассматривать его как модель для подражания. Но смогут ли сила и процветание Китая превратить его авторитарную модель управления в глобально привлекательную?
Ответ на этот вопрос попытался дать профессор экономики Калифорнийского университета в Беркли, бывший старший советник по вопросам политики в Международном валютном фонде Барри Эйхенгрин в своей статье для сайта Project-syndicate. Предлагаем читателям этот материал-размышление в переводе на русский язык в сокращенном варианте.
Будет ли Китай в скором времени лидирующей в мире экономической и геополитической державой? Достиг ли он уже этого статуса, как предполагают некоторые? И если ответ на любой из этих вопросов «да», то каковы глобальные последствия для будущего демократии?
Показатели роста Китая ясны. Он намерен обогнать Соединенные Штаты с точки зрения совокупного ВВП в течение двух десятилетий. Уже сейчас Поднебесная является ведущей мировой торговой экономикой, а ее движение к интернационализации юаня привело к тому, что растущая доля этой торговли была урегулирована в собственной валюте, что потенциально может оспорить позицию доллара как ведущей мировой валюты.
Более того, Китай перекачивает иностранные инвестиции в страны Африки и Южной Азии, получая взамен военные базы и другие геостратегические активы от своих коммерческих партнеров, имеющих перед ним огромные задолженности по кредитам. Инициатива «Один пояс – один путь» еще больше подпитывает внешние инвестиции Китая и углубление его экономических связей со странами на всей евразийской территории. А еще есть мягкая сила Китая: его образовательные программы, культурный обмен, музейные выставки и проекты ЮНЕСКО.
Неуклонно растущее геостратегическое влияние Китая, его «мягкая сила» и, самое главное, экономический успех могут способствовать тому, что другие страны начнут рассматривать его в качестве модели для подражания. И, возможно, для своей политической модели, желая избежать хаоса западной демократии, выберут централизованный административный контроль. Успех китайской модели может выглядеть особенно привлекательным на фоне бессвязного подхода к управлению администрации Трампа, хаотичных усилий британских тори справиться с Brexit и неспособности Италии сформировать правительство.
Очевидно, что чем больше энергии, процветания и стабильности в Китае, тем больше привлекательность ее авторитарной модели. Наблюдатели в странах с формирующимся рынком и развивающихся странах склонны сложный процесс принятия решений в демократических системах. Подход же Китая больше подходит, особенно с точки зрения бедных стран, где приоритетным является устойчивый рост. Поэтому все больше говорят о том, что многие страны будут подражать китайскому управлению. И это дает повод сомневаться в будущем демократии.
Однако такой прогноз не учитывает ключевого различия между демократической и авторитарной системами управления. Демократия содержит встроенный механизм коррекции курса. Когда политика идет вразрез с нуждами и интересами страны и ее народа, должностные лица, ответственные за ошибки, могут быть отстранены от должности, их возможно заменить на более компетентных соперников. У авторитарного режима нет такого автоматического механизма регулирования. Самодержавные лидеры легко не сдаются, множа свои неудачи в политике. И нет никакого упорядоченного способа заставить их делать иначе.
Общенациональное восстание, как движение Солидарности в Польше или восстание номенклатуры, как в Советском Союзе, могут решить проблему. Но это обычно происходит только тогда, когда политический тупик, в котором оказалась страна, растет и нет никакой возможности выйти из него кроме как через восстание, которое часто сопряжено с насилием и гибелью людей.
Более того, идея о том, что лидеры Китая каким-то образом смогут избежать серьезных политических ошибок, несостоятельна. Любое из возможных потрясений - крупная задолженность корпорации и вследствие этого ее крах, выход наружу скрытых проблем китайских финансовых институтов, всплеск мировых цен на энергоносители или серьезное геополитическое событие - могут привести к падению роста.
Открытие финансовых рынков Китая усиливает воздействие экономики на неустойчивые потоки капитала и увеличивает возможности для его бегства. Наконец, Китай, из-за близости Северной Кореи находится не в самом хорошем геополитическом положении.
Иными словами, много чего может случится, и, если китайские лидеры не справятся с последствиями возможных кризисов, то общество может обратиться против них. Как режим отреагирует на это? Все еще хорошо помнят события на «площади Тяньаньмэнь».
Очевидно, что Китай превращается в мировую державу опережающими темпами. Но вера в то, что Китай продолжит расти в среднем на один процент в течение длительного периода, нарушает первое правило прогнозирования: не экстраполируйте настоящее на будущее. В какой-то момент Китай получит удары, и нет никакой гарантии, что его лидеры признают свои неудачи и соответственно отрегулируют политику. В этот момент китайская модель сильного политического контроля окажется менее привлекательной для других стран.
Иными словами, экономическое господство Китая никогда не будет означать победу китайской политической модели. И это дает демократии шанс на будущее.
Фото: Xinhua/Xie Huanchi
edil0
Оптимист, однако.
Лохо-технологии могут обогнать неустойчивость.