Теневая часть истории Тенгизского нефтяного месторождения, принадлежащего сегодня Казахстану, не исчерпывается только делом о взятках американца Джеймса Гиффена. Финансист, шпион и просто решальщик Гиффен был лишь одной из фигур большой нефтяной партии, разыгранной вокруг нефти Каспия.
Сегодня в Казахстане явно ощущается усталость общества от первого и пока бессменного президента республики. Однако так было не всегда. В последние годы существования СССР и первые годы независимости Казахстана Нурсултан Абишевич Назарбаев был одним из самых продвинутых, активных и эффективных политиков и государственных деятелей на постсоветском пространстве.
При этом он был не просто конкурентоспособен в массе людей, двинувшихся тогда в политику, но и добился, пожалуй, самых лучших (с персональной точки зрения) результатов – возглавляет Казахстан уже тридцать лет, получил официальное звание «лидера нации», обладает чрезвычайными полномочиями и пожизненной неприкосновенностью перед законом, стал одним из самых богатых людей если не в мире, то в бывшем Советском Союзе.
Во многом это стало возможным потому, что Нурсултан Назарбаев, с одной стороны, обладает чрезвычайно развитым политическим инстинктом, с другой - аномально беспринципен, умеет вовремя предать своих соратников и союзников, поддерживать баланс как внутри страны и в своем окружении, так и во внешних отношениях Казахстана с ведущими государствами мира.
В настоящее время аналитики KZ.expert готовят специальный доклад, посвященный «лидеру нации», а пока в рамках этого проекта предлагаем вниманию нашей аудитории материал, посвященный одному из ключевых моментов в истории Казахстана, когда Нурсултан Назарбаев принял не просто правильное, но ключевое для страны и ее экономики решение и добился его выполнения. Речь идет о привлечении в нефтегазовый сектор РК крупных иностранных инвесторов, в частности американских.
Насколько то решение Нурсултана Назарбаева было правильным, свидетельствуют данные статистики. По итогам 2018 года ТОО «Тенгизшевройл» является крупнейшим налогоплательщиков в республике – 1,951 триллиона тенге, что составляет приблизительно четверть от совокупных налоговых поступлений в госбюджет республики в прошлом году. Впрочем, у каждой медали есть оборотная сторона.
Дьявольская сера
Каспийская нефть стала одной из причин развала Советского Союза. К такому неожиданному для многих выводу приходишь в результате знакомства с секретными документами ЦРУ, ставшими доступными в результате программы рассекречивания государственных материалов в США (мы уже рассказывали читателям об этих документах - см. наш лонгрид Зачем Назарбаев ездил к Клинтону в 1994 году, и начали очередную серию из так называемого «досье Буша» - см. Шпион при дворе Суперхана). Эти рассекреченные материалы рисуют неприглядную картину советского мира, которую очень трудно разглядеть в советских источниках.
Аналитики ЦРУ обратили внимание на то, что рост темпов добычи нефти — главного источника богатства советской супердержавы в 60-70-е годы, начал сначала снижаться, а затем и вовсе прекратился. В результате исчерпания старых источников в 1980-е годы стали сокращаться объемы физической добычи нефти. Компенсировать это падение должны были новые месторождения, а принципиально изменить картину мира — развитие трех новых перспективных нефтеносных районов — в Баренцевом море, на шельфе Сахалина и на северном Каспии.
Последний проект был особенно важен для СССР, так как должен был заменить комплекс месторождений волго-уральского бассейна. В свое время этот район получил название «второго Баку», сыграв критически важную роль во время первых пятилеток и Великой Отечественной войны. Фактически эти месторождения спасли Советский Союз, обеспечив стране (с начала добычи в 1930-х гг. до 1980-х) около 40 миллиардов баррелей нефти. Теперь роль спасителя отводилась Каспию.
Тенгиз обещал стать для Советского союза не только источником энергии, но и так называемой «свободно конвертируемой валюты», запасы которой позволяли закупать оборудование и продукцию ширпотреба, затыкая дыры в хронически дефицитной советской экономике.
Аналитики ЦРУ считали такие надежды советских плановиков неоправданно завышенными, но не исключали, что к началу XXI века на Прикаспийской низменности возможно будет добывать около 2 миллионов баррелей в день. В соотношении с началом 1980-х годов это составляло не менее 15% всей нефтедобычи на территории СССР. Однако реализовать эти планы СССР мог лишь при одном условии — технологической поддержке западного бизнеса. К середине 80-х годов Советский Союз не имел технологий и компетенций для добычи нефти в новых нефтеносных районах.
Нефтяники Тенгиза. Фото из книги “Нефть Казахстана. История в фотографиях”
Для работы на месторождениях Каспия основными трудностями для советских нефтяников стала сера. Такая нефть (с большим содержанием серы) на языке нефтяников обычно именуется «кислой». Она образует очень агрессивную среду и требует для работы в ней более устойчивые материалы, оборудование и технологии. Советский Союз ими не обладал.
Это не означало, что советские инженеры не смогли бы их создать. Но, как считали аналитики ЦРУ, склеротичной советской системе управления понадобилось было очень много времени для решения этой проблемы. А нефть и валюта нужны были немедленно. Проблема приобрела политический характер после потери бюджетом алкогольных доходов и обвала цен на мировом нефтяном рынке.
Советская система могла решить проблему технологического отставания привычным методом, то есть централизованной закупкой оборудования и технологий — законного, полузаконного и совсем незаконного. Советский Союз активно использовал такие методы и не раз. Чтобы контролировать подобные закупки США создали в 1949 году (после разоблачения масштабной утечки материалов по ядерной тематике) Координационный комитет по экспортному контролю, более известный как CoCom (Coordinating Committee for Multilateral Export Controls). Но с конца 1960-х годов этот механизм был ослаблен из-за наступившей эпохи детанта.
В начале 80-х годов на фоне нового похолодания, вызванного вводом войск в Афганистан, Соединенные Штаты решили ужесточить контроль. Эти ограничения коснулись и нефтянки. В качестве обоснования был использован аргумент о том, что многие технологии могут быть использованы для военных целей (систем контроллинга, передачи данных в реальном времени и создания новых устойчивых материалов). В результате возможности советской нефтянки наверстать растущий технологический отрыв Запада в области нефтедобычи резко сократились.
Это отставание в сложных условиях Тенгиза вело к катастрофическим последствиям. В прямом смысле этого слова. В июне 1985 года на одной из скважин Тенгиза произошел пожар (на фото справа), который удалось потушить спустя год. И сделать это удалось американской компании Cameron. Потери оценивались в один миллиард долларов (6 млн тонн нефти и более 3 млрд кубометров газа).
Ослабление позиции СССР привели к смене позиций страны. Теперь вместо поиска технологий она вынуждена была искать коммерческих партнеров для своих сложных проектов на условиях концессии — участия в прибылях всего проекта. Эти возможности получили политическую поддержку по мере развития «перестройки». Так на полях Тенгиза появился Chevron.
В 1988 году было создано СП «Совшевройл», в котором участвовали Министерство нефтяной промышленности СССР и Chevron. Участие Казахстана в проекте не предполагалось. Но уже через год оно стало политической необходимостью, а Назарбаев стал политическим участником переговоров, которые с самого начала велись на самом высоком политическом уровне.
ДЛЯ СПРАВКИ
Корпорация Chevron до 1984 года носила название Standard Oil Company of California («SoCal») и была калифорнийским подразделением корпорации Standard Oil Co. Inc — всемогущего рокфеллеровского треста, когда-то полностью монополизировавшего добычу нефти в США и воевавшего за мировой рынок с корпорацией Роял Датч Шелл. В 1911 году Верховный суд США принял решение, которое разбило монополию, но Chevron удалось не только выжить, но и стать глобальной корпорацией, которая ведет операции сегодня в 170 странах.
Доля Chevron
Много позже Нурсултан Назарбаев рассказывал о том, как в 1990 году посещал предприятия Chevron в Соединенных Штатах. Тогда же, по его признанию, он и остановил свой выбор на этой калифорнийской корпорации для освоения Тенгиза. Однако это утверждение выглядит некоторым преувеличением.
Вплоть до распада СССР Назарбаев действовал четко в рамках отведенного ему переговорного мандата, который носил политический характер. Об этом можно судить по рассекреченному тексту записи обсуждения вопросов создания СП с Chevron. Дискуссия состоялась в Кремле 30 июля 1991 года.
Список участников дискуссии поражает. В разговоре приняли участие с американской стороны Джордж Буш-старший, госсекретарь Джеймс Бейкер, советник президента по национальной безопасности Брент Скоукрофт, посол США в СССР Джек Мэтлок и еще группа оперативников Нацбеза и Госдепа.
С советской стороны были президент СССР Михаил Горбачев, президент Казахской ССР Нурсултан Назарбаев, премьер-министр Валентин Павлов, министр иностранных дел Александр Бессмертных, глава Генштаба Михаил Моисеев, Валерий Болдин (руководитель аппарата президента) и еще несколько сотрудников первого уровня важности.
Можно уверенно говорить, что это было уникальное совещание в истории мировой нефтяной индустрии, когда оперативные вопросы создания СП обсуждались на таком уровне.
Особенно интересна дата этого собрания — оно состоялось буквально накануне начала исторического отпуска Михаила Горбачева, из которого президент СССР вернулся уже совсем в другую страну и совершенно в другом качестве.
Главным докладчиком по теме был Нурсултан Назарбаев. Интересно, что обсуждение предприятия началось с очень конкретного вопроса Бейкера, который поинтересовался у Назарбаева «что там за четыре основные проблемы с Chevron». На что тот упомянул, что в результате сложных переговоров таких проблем было 15, но осталось лишь четыре. Все они были финансовыми.
Во-первых, по мнению Назарбаева, Chevron определил для себя чрезмерную доходность в создаваемом СП. Она составляла 27,9% против 22%, которые, по данным «президента», компания получала в среднем по миру. Доходность, заметим, была и остается весьма впечатляющей. Особенно, если учесть тот факт, что она становилась важным прецедентом для других переговоров и решений.
«Во-вторых, — заявил Назарбаев, — есть проблема роялти. Президент Буш и секретарь Бейкер отлично знают нефтяную индустрию и понимают, что предполагаемые 7,5% — это слишком мало (наверное, Нурсултан Абишевич в этот момент выразительно и с укоризной взглянул на американских товарищей по совместному предприятию)».
Третьим вопросом был возврат 425 миллионов долларов США — половины той суммы, которую Советский Союз уже потратил на разработку Тенгиза
Четвертой темой стала уже упомянутая сера. Назарбаев считал, что Chevron не хочет ею заниматься и настаивал на том, чтобы компания занялась поиском партнеров для Казахстана, способных использовать ее в качестве производственного сырья.
Дилмэйкер*
Подводя итоги своих оценок, Нурсултан Абишевич еще раз озвучил для участников масштабы планируемого бизнеса — соглашение на 25 лет (с правом пролонгации на 40 лет). За это время планируемые инвестиции должны были составить около 86 миллиардов долларов США, доходы — 169 миллиардов, а прибыль 65 миллиардов.
Ничего подобного по масштабам и срокам в истории внешнеэкономических связей СССР еще не было. Но реплика Горбачева прозвучала как-то буднично: «В целом переговоры идут „нормально“ (кавычки стоят в английском варианте текста). Нет ничего непреодолимого». Для советского лидера, как известно, всегда было важно, «чтобы процессы шли».
Затем в разговор вступил Джордж Буш, знакомый с нефтяным бизнесом не понаслышке. Он напомнил, что в контракте важны не столько цифры, сколько приверженность подписавтов двигаться вперед.
Затем президент США вспомнил историю из своей богатой бизнес-биографии о том, как он, будучи президентом небольшой компании, занимавшейся бурением на шельфе, стал заложником стратегии компании из Японии, которая пригласила его фирму для начала этого бизнеса в Японском море, пообещала продолжение этого бизнеса, а затем, получив необходимые знания и компетенции, сказала американцам: «Сайонара» («до свидания»). Главный урок этой истории, по мнению Джорджа Буша, был в том, что «они выполнили свой контракт».
Нет сомнений, что руководство Chevron, в отличие от маленькой компании Буша, имело гораздо больше инструментов для того, чтобы ему никто не смог бы сказать «сайонара» до тех пор, пока корпорация сама не решит, что пора прощаться.
В разговор снова вступил Назарбаев, который еще раз напомнил участникам о своем личном вкладе в дело создания СП. «Это я сумел вернуть сделку к жизни, уже после того, как все перепугались, что она развалилась», — заявил он своим «высоким» партнерам.
По оценкам Назарбаева, для того, чтобы выйти на подписание договора, нужно от 40 до 60 дней. То есть подписать его предполагалось уже осенью 1991 года. Не исключено, что сожаление об упущенных возможностях в результате разрыва контракта до последнего момента удерживало Назарбаева от идеи выхода из СССР в 1991 году, потому что соглашение Казахстана с Chevron было подписано лишь в 1993 году и сравнить его условия с советским договором сейчас сложно.
Джордж Буш в разговоре выглядел безусловным хозяином ситуации. Не только с политической стороны. Он реально лучше всех понимал, что такое нефтяной бизнес в сложных природных условиях. Тем не менее его фраза о том, что это прекрасная сделка, которая станет ориентиром для других соглашений (сказанная с оговоркой о том, что он не лоббирует Chevron), выглядела серьезной политической поддержкой корпорации, оказанной в таком серьезном политическом окружении.
Затем разговор перешел на политическую тематику, но закончился весьма примечательными и настойчивыми приглашениями гостей в Казахстан — поохотиться и отдохнуть. Американские участники отделывались шутками, не высказывая явного желания отправиться в центр Евразии.
*от английского слова dealmaker — специалист по корпоративным слияниям и поглощениям
Эпилог для Chevron
Спустя три недели после упомянутой встречи в стране произошли события, которые положили конец не только Советскому Союзу, но и большим планам самого Chevron.
Безусловно, в случае успеха переговоров и заключения сделки Chevron стал бы не просто лидером на нефтяном рынке Советского Союза, он стал бы его настоящим архитектором и законодателем мод. В условиях полного дефицита денег, технологий и компетенций именно он определял бы правила игры в области разведки и добычи нефти. И вся история частной нефтяной индустрии в России была бы совершенно другой. Но не сложилось.
Подписание договора о создании совместного предприятия «Тенгизшевройл». На фото экс-глава Chevron Corp. Кеннет Дерр и президент Казахстана Нурсултан Назарбаев
В казахстанском варианте Тенгиза компания играет главную, но совсем не исключительную роль. 25% акций в СП «Тенгизшевройл» принадлежит ExxonMobil — крупнейшей нефтяной корпорации США и главному наследнику рокфеллеровского треста (еще 5% находится на балансе компании «Лукарко» — дочерней корпорации «Лукойла»). А вот в российской нефтянке у компании серьезных проектов нет. Они могли появиться летом 2003 года, когда компания вела переговоры с Михаилом Ходорковским и Романом Абрамовичем о продаже ей ЮКОСа и Сибнефти. Но эти планы закончились политической катастрофой для российских участников сделки.
Режу правду-матку
Назарбаев отхватил приличный кусок с контракта с Шевроном. Капало с каждого барреля. Американцы сделали его миллиардером.